Программа "Имеем право"

Коллеги! Все знают, что сейчас на рынке много безработных журналистов, которым особенно не из чего выбирать, поскольку соискатели на рынке растут, как грибы после дождя, а вакантные места – нет. Иногда приходится соглашаться на не совсем подходящие предложения. И, к сожалению, некоторые работодатели успешно этим пользуются и отнюдь не с добрыми намерениями. Давайте поделимся своим опытом «сотрудничества» с такими людьми. Пусть другие учатся на наших ошибках.



Расскажу свою историю. Случилось мне недавно поработать в программе «Имеем право». Выходит она каждую неделю на канале «Столица», а создается под эгидой Совета муниципальных образований города Москвы. По сути «ИП» - это маленький семейный бизнес. Формально им руководит гендиректор компании-производителя, ООО «Юнайтэд Мьюзик Груп» Соколов Виталий Владимирович. Фактически вся власть сосредоточена в руках его жены Соколовой Натальи Степановны.



С этой дамой я познакомилась на собеседовании. После хвалебных отзывов в адрес моего резюме она с ходу предложила мне вакансию корреспондента с ба-альшими перспективами. А именно: со скорой возможностью стать шеф-редактором программы. Интуитивно чувствуя подвох, я проговорила условия: в обязанности мне вменялось создавать сюжеты для программы «Имеем право» и иногда, в помощь действующему шефу, редактировать сценарий программы. График – ненормированный рабочий день, переработки исключительно добровольны. Зарплата – 25 тысяч рублей. Оформление в штат было обещано через месяц успешной работы, однако до оформления я должна была отрабатывать полный рабочий день вместе с остальными сотрудниками.



Честно скажу – зарплата для меня очень низкая, даже в кризис. Да и перспектива в течение месяца работать на птичьих правах. Но были свои мотивы – хотелось вернуться на телевидение, вспомнить съемки-вычитку-запись. В итоге решила закрыть глаза на свои сомнения, стальные нотки в голосе начальницы и не слишком жизнерадостный вид потенциальных коллег, и согласилась на тестовое задание. И вот что из этого получилось.



Целую неделю, за которую, как потом выяснилось, платить мне не планировали, меня вызывали на весь день в офис под предлогом «доработки тестового задания». В это время я добросовестно выполняла возложенные на меня обязанности. Более того, в свои выходные дополнительно написала проект сценария для новой программы. По словам леди-босс, дело было срочное. Решив, что я не стану часто повторять такие подвиги, поскольку сценарий отнял практически два полных дня, и я почти не отдохнула, я наконец-то «официально» (то есть уже с обещанной зарплатой, но без оформления) приступила к работе. И ближе к вечеру выяснила, что «ненормированный рабочий день» в понимании начальства – это приходить на работу к девяти, а уходить… а зачем вам домой? Время ухода каждый раз надо было согласовывать с начальством лично или по телефону. Покинуть работу в шесть (после 8-часового рабочего дня) значило нанести личное оскорбление. Нормой было работать до семи, восьми, девяти, десяти… Но это еще не все! Хотя бы один день (а иногда и оба) из двух выходных для сотрудников программы был рабочим. В приказном порядке.



Об отношении к сотрудникам можно судить по одному эпизоду. Часов в девять вечера собираюсь с работы (придя, соответственно к девяти утра), интересуюсь, могу ли я быть свободна. На что Соколова на полном серьезе отвечает, что нет, так как есть срочная работа – разобрать архив выпусков!!!



Как постепенно выяснялось на протяжении двух недель, помимо основных и дополнительных обязанностей в упомянутой программе «Имеем право», сотрудникам «в нагрузку» предоставлялось бесплатное право поработать над производством другой программы, возглавляемой уважаемой Натальей Степановной, - «Муниципальные вести». А также над огромным количеством разных новых проектов. Втиснуть эти обязанности оставалось разве что в ночные часы, исполнив голубую мечту работодателя об идеальном сотруднике, который способен работать без обеда и круглосуточно.



Отдельно нужно сказать о рабочем процессе. Написание сюжета любым корреспондентом было сопряжено с бесконечным его переделыванием в соответствии с новой, только что изобретенной начальством, концепцией. Поскольку оные то и дело менялись, иногда в точности повторяя старые модели, то процесс сдачи уже готового сценария затягивался на два-три дня. Ответственного за выпуск как такового не было, а основной функцией шеф-редактора, досиживавшей последние дни перед увольнением, и частично моей было внесение в сценарий программы бесконечных правок, приходивших в голову попеременно Наталье Степановне и Виталию Владимировичу. Оставшейся немногочисленной части журналистов везло чуть больше, поскольку переписывали они преимущественно свои тексты.



Буквально отпахав в указанном режиме три недели (одну как бы в счет «доработки тестового задания»), поняла, что добралась до последней критической точки на шкале терпения. Поэтому я, тщательно доделав последние дела, оповестила руководство о своем уходе, попросила произвести расчет и вернуть трудовую книжку, которую по глупости отдала вперед («мы потом вас оформим»). В ответ любезная Наталья Степановна Соколова заявила, что полный месяц я не отработала, поэтому о зарплате речь идти не может, а только о посюжетных гонорарах (о том, что редактура и переработки тоже должны как-то оплачиваться – молчок). Однако – внимание – выплаты не могут быть произведены, пока я не переделаю сюжет в соответствии с новой концепцией. Поняв, что процесс ухода может растянуться еще на несколько дней, я вежливо отказалась, после чего имела удовольствие наблюдать письменный ор (длиннющее письмо, написанное капслоком :) ). Денег мне, естественно, никто не отдал, ни за все успешно прошедшие в эфир сюжеты, ни за отработанное время.



Такая вот история. В заключение могу сказать, что сделала для себя вывод: с работодателями лучше вести себя по принципу «вечером – деньги, утром – стулья». А если так не получается, то «нет контракта – нет работы». Кстати, на момент моего ухода из этого милого местечка ушло еще два человека, а один собирался написать заявление. Как выяснилось, свое намерение он исполнил.